СОВЕТСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В ПЕРИОД БИТВЫ ПОД МОСКВОЙ (1941 г.)

Нападение гитлеровской Германии на Советский Союз вызвало волну сочувствия и симпатий к народам России в странах Латинской Америки. Особенно ярко это проявилось в Мексике, где МИД в официальном заявлении осудил вторжение Германии, назвав его «одним из наиболее трагических нарушений международной этики, когда-либо отмеченных в истории». Многие сенаторы и члены палаты депутатов выражали полную уверенность в победе СССР, оценивая его участие в войне как «решающий фактор в победе демократии». Бывший мексиканский посланник при французском правительстве в Виши Луис Родригес в газете «Нью-Йорк Тайме» назвал германское нападение на СССР «последней отчаянной игрой немецких нацистов». «Звезда Гитлера закатилась», — заключил он. «Нацизм подписал себе смертный приговор, напав на Советский Союз», — отмечал председатель палаты депутатов Каррильо.

Подобные высказывания можно было встретить и в других латиноамериканских странах. Так, президент Кубы Ф.Батиста, которого мы знали как диктатора, свергнутого Фиделем Кастро, заявил в октябре 1941 г., что будущее демократии в Америке решается сейчас в Советском Союзе и что страны Западного полушария должны оказывать помощь СССР, невзирая на политические предрассудки. В январе 1942 г. Ф.Батиста прислал «новогодние приветствия героическому русскому народу, которому мы горячо желаем победы в борьбе за общее дело» ⁶.

О росте популярности Советского Союза в странах Латинской Америки свидетельствует то, что даже в такой тогда отсталой стране как республика Гаити состоялся (в столице Порт-о-Пренс) 6 ноября 1941 г. вечер, посвящённый 24-й годовщине Октябрьской революции со сбором средств в пользу Советского Красного Креста. Были исполнены музыкальные произведения Рахманинова и Чайковского, русские песни. Показали советские фильмы. На вечере присутствовали члены правительства во главе с президентом республики Лескот и его женой, дипломатические и консульские работники дружественных стран, виднейшие представители политической и культурной жизни.

Президент Лескот в своём письменном ответе на приглашение писал: «В этот час, когда храбрый русский народ, мобилизуя всю свою мощь, борется против страшного варварства, долгом для нашей свободной страны, является принять участие в оказании помощи тем, кто частично и за нас несёт такие ужасные страдания». Президент приложил к письму чек на 100 американских долларов в пользу Советского Красного Креста ⁷. А.А.Громыко поблагодарил президента за его пожертвование и выраженные в письме теплые чувства в отношении Советского Союза ⁸.

Случайно это или нет, но начало советского контрнаступления под Москвой совпало фактически с нападением Японии на США и на британские военно-морские базы на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Это ставило новые, сложные задачи, в том числе и перед советскими дипломатами. Возник новый очаг войны, где США и Великобритания терпели одно поражение за другим, хотя английские и американские правящие круги ждали этой войны и она не была для них неожиданностью. 5 декабря 1941 г. Майский телеграфировал в Москву: Черчилль сказал мне, что «Англия и Япония находятся, видимо, накануне войны» ⁹.

Выступая 1 декабря 1941 г. перед журналистами в закрытом клубе «Оверсиз-Райтерс» заместитель госсекретаря США С.Уэллес заявил, что «мирного исхода переговоров не может быть, учитывая нынешнее состояние отношений между США и Японией». Касаясь возможной реакции Советского Союза на войну между Японией и США, он заметил, что «Япония не решается напасть на СССР, потому что Советский Союз имеет на Дальнем Востоке значительные вооружённые силы... Япония, по мнению Уэллеса, может напасть на Советский Союз в случае отвлечения им значительного числа своих войск с Дальнего Востока на Восточный фронт» ¹⁰. Однако, накануне советского контрнаступления под Москвой, Ставка перебросила половину советских войск с Дальнего Востока на Западный фронт ¹¹. Советское военное командование учитывало при этом информацию, полученную из самых разных разведывательных и дипломатических источников, в том числе от военного советника и военного атташе в Китае В.И.Чуйкова, о том, что «все разговоры о подготовке Квантунской армии к наступлению ни на чем не основаны» ¹².

7 декабря 1941 г. Япония начала военные действия против США и Великобритании. На другой день США, Китай и Великобритания объявили войну Японии. Президент США Ф.Рузвельт активно поддержал линию Чан Кайши на вовлечение Советского Союза в войну с Японией. Советское посольство в Вашингтоне еще 6 декабря сообщало: «Характерно, что американцы наше участие на их стороне в случае конфликта союзников с японцами считают делом решенным».

8 декабря 1941 г. глава китайского правительства Чан Кайши обратился к советскому послу А.С.Панюшкину с просьбой немедленно сообщить И.В.Сталину его предложение об одновременном объявлении войны: США — Германии и Италии, а Советская Россия — Японии. Как бы подавая пример, Чан Кайши заявил, что Китай также объявил войну Германии и Италии. Одновременно он предложил заключить антияпонский военный союз во главе с США ¹³.

На первый взгляд, предложение Чан Кайши было логичным: Китай объявлял войну Германии и Италии, а СССР — Японии. На самом же деле, Китаю не пришлось бы воевать с Германией, а тем более с Италией, тогда как Советский Союз открывал бы для себя новый фронт с Японией, второй фронт, и это в тот момент, когда гитлеровские полчища стояли у порога Москвы.

В схожем положении находились Соединённые Штаты, которые от гитлеровского агрессора были отделены целым океаном. 8 декабря, на следующий день после Перл-Харбора, новый советский посол в США М.М.Литвинов вручил президенту США Ф.Рузвельту свои верительные грамоты. Первый вопрос президента, писал посол, касался того, «ожидаем ли мы объявления нам войны Японией». По существу, он ставил вопрос, будет ли СССР воевать с Японией. Именно так это и поняли в Москве. Рассуждения Рузвельта о том, «не могут ли американские бомбардировщики из Манилы сбросить бомбы над Японией, повернуть в сторону Владивостока, чтобы там брать с собой новый запас бомб» ¹⁴ и вновь сбрасывать их над Японией, означали по существу, что СССР нарушил бы тем самым советско-японский договор о нейтралитете.

Видимо, под влиянием Рузвельта посол Литвинов в телеграмме Сталину и Молотову от 10 декабря высказал соображение о необходимости изменения советской позиции в отношении Японии. «Возникает опасение, — писал он, — как бы Япония, по примеру Германии, не ожидая полного окончания войны с Англией и Америкой, не бросила все свои силы против нас... В этом случае нам придется защищаться одним, без посторонней помощи, в то время как теперь мы могли бы получить для защиты Владивостока морскую и воздушную помощь Америки и ее союзников. Они не смогут нам, конечно, помочь в сдерживании натиска Японии со стороны Манчжурии и Кореи, но положение наше будет не лучше при более позднем нападении на нас Японии, ибо она не будет ждать окончания войны с Германией». Он предлагал по примеру Германии и Японии внезапно, без объявления войны, разбомбить японские аэродромы и морские базы ¹⁵.