СОВЕТСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В ПЕРИОД БИТВЫ ПОД МОСКВОЙ (1941 г.)

11 декабря 1941 г. нарком В.М.Молотов телеграфировал Литвинову для передачи Рузвельту указание, отражающее черты сталинского стиля: «Мы не считаем возможным объявить в данный момент состояние войны с Японией и вынуждены держаться нейтралитета... Мотивы:

Первое. Советско-японский пакт обязывает нас к нейтралитету, и мы не имеем пока основания не выполнять свое обязательство по этому пакту. Мы не считаем возможным взять на себя инициативу нарушения пакта, ибо мы сами всегда осуждали правительства, нарушающие договоры.

Второе. В настоящий момент, когда мы ведем тяжелую войну с Германией, и почти все наши силы сосредоточены против Германии, включая сюда половину войск с Дальнего Востока, мы считали бы неразумным и опасным для СССР объявить теперь состояние войны с Японией и вести войну на два фронта...

Мы думаем, что главным нашим общим врагом является все же гитлеровская Германия, ввиду чего ослабление сопротивления СССР германской агрессии привело бы к усилению держав оси в ущерб СССР и всем нашим союзникам» ¹⁶.

В тот же день М.М.Литвинов изложил Рузвельту позицию Москвы. Президент сказал, писал посол, что он сожалеет об этом решение, но «на нашем месте поступил бы так же, как мы» ¹⁷.

Аналогичный по содержанию ответ был дан Чан Кайши. 12 декабря 1941 г. И.В.Сталин направил ответное послание на предложение Чан Кайши от 8 декабря, в котором отметил, что «антияпонский фронт на Тихом океане, равно как и антияпонский фронт в Китае» являются участком общего фронта государств, воюющих против агрессоров. Но «антигерманский фронт, — подчёркивалось в послании, — имеет решающее значение». «Основную тяжесть войны против Германии несет СССР. Победа СССР на антигерманском фронте будет означать победу Англии, США, Китая против государств оси. ... Я прошу Вас поэтому не настаивать на том, чтобы СССР немедля объявил войну Японии. Конечно, Советскому Союзу придется воевать с Японией, так как Япония, безусловно, нарушит пакт о нейтралитете, и к этому надо быть готовым» ¹⁸.

В тот же день посол Панюшкин вручил Чан Кайши текст послания Сталина. В ответном послании от 18 декабря Чан Кайши согласился с точкой зрения Москвы о нецелесообразности «немедленно объявлять войну Японии» ¹⁹. Однако, подведомственная ему китайская печать продолжала время от времени публикацию статей, которые могли вызвать советско-японские осложнения. Тем более, что японские военные корабли и так нередко топили советские суда, доставлявшие из США продовольствие и другие грузы для Советского Союза.

Разумеется, главным в многогранной работе наших дипломатов оставался советско-германский фронт и связанные с ним вопросы: открытие второго фронта в Европе, поставки вооружения, прежде всего, самолётов, танков, радиолокационного оборудования, автомашин и др., создание антигитлеровской коалиции. Все эти вопросы и многие другие были в центре внимания наших дипломатов не только в первые месяцы войны и битвы под Москвой, но и в последующие годы. Уже в июле 1941 г. удалось подписать без излишних проволочек англо-советское соглашение о совместных действиях в войне против Германии, которое стало важным этапом в деле создания антигитлеровской коалиции. Затем в посланиях Сталина Черчиллю от 18 июля и 3 сентября был поставлен вопрос об открытии второго фронта. И хотя английское правительство не поддержало советское предложение, ссылаясь на отсутствие возможностей, тем не менее, этот вопрос оставался актуальным.

Московская конференция представителей СССР, США и Великобритании, закончившаяся 1 октября, утвердила секретный протокол, в котором предусматривались до июня 1942 г. месячные квоты американских и английских поставок Советскому Союзу вооружения и других материалов. Достаточно сказать, что полученные в первую военную зиму 10 тысяч тонн канадской пшеницы помогли выжить не только жителям Архангельска, но и других мест. Важное значение имели поставки союзниками по Московскому протоколу 545 самолетов, 783 танка и особенного 16 502 грузовика ²⁰, которые колесили по разбитым дорогам войны и тыла. И хотя большая часть всех этих поставок пришла уже после Московской битвы, это не умаляет их значение, т.к. война продолжалась.

Особенно важное значение имела совместная англо-советская акция по вводу войск союзников в Иран, которая предотвратила германские планы нападения на СССР с территории Ирана.

Можно только удивляться тому, как твёрдо советское руководство, советские послы за рубежом, отстаивали свою позицию, требуя от англичан объявления войны сателлитам гитлеровской Германии — Финляндии, Венгрии и Румынии, открытия второго фронта или же признания западных границ СССР по состоянию на июнь 1941 г. И это в условиях, когда немцы наступали и прорвали 15 октября фронт, прикрывавший подступы к Москве.

Дипломатический корпус, а с ним Наркоминдел и всё советское правительство пришлось срочно эвакуировать из Москвы в Куйбышев (Самара), о чём В.М.Молотов проинформировал 16 октября всех советских послов и глав миссий. Хотя иностранные дипломаты, аккредитованные в СССР, явившиеся свидетелями беспредельного мужества нашей Армии и нашего народа, не теряли уверенности в конечной победе над гитлеровскими захватчиками, но разочарование и тревога не раз охватывала столицы зарубежных стран.

Так, например, по Лондону поползли слухи, отмечал Майский в дневнике, что весь советский фронт в середине октября рухнул, что Россия фактически вышла из войны и начались будто бы переговоры между Москвой и Берлином о перемирии. Эти опасения как бы подкреплялись сообщением об отставке 19 декабря главнокомандующего сухопутными войсками вермахта фельдмаршала Вальтера фон Браухича, предлагавшего, якобы, отвод немецких войск до Смоленска и даже до бывшей польской границы в качестве основы соглашения. О таких разговорах сообщал также из Лондона временный поверенный в делах К.В.Новиков ²¹. Однако эти слухи не имели под собой какой-либо документальной основы. А теперь стали известны и немецкие документы.